Школьник Максим при необычных обстоятельствах проникает в сказочный город Удивительных Чудес, где Правитель Страны Пузырей, Гроза Вселенной Топус Второй создал живых пузырей и хотел возвратить себе былую мощь в городе. Максим вместе с карликом Бульбуль и девочкой Еловой Шишкой помогает жителям Удивительного города разгромить Топуса с его армией Летучих Пузырей, Слухачей, Шептунов, Тайных Стукачей.Доп. информация: Иркутского писателя Юрия Самсонова хорошо знают в Приангарье да и во всей Восточной Сибири, где с начала 1960-х годов появлялись на свет его книги. Он сочинял сказки и фантастику: «Максим в стране приключений» (эта занятная повесть печаталась с продолжением даже в московском журнале «Пионер»), «Мешок снов», «Стеклянный корабль»… Для фантастики Юрий Степанович сделал и ещё одно важное дело. Будучи главным редактором иркутского литературно-художественного альманаха «Ангара», он дал «добро» на публикацию острейшей сатирической повести братьев Стругацких «Сказка о Тройке» (1968), которую не принимало ни одно столичное издание. Оргвыводы не замедлили воспоследовать. За эту неслыханную дерзость Самсонова сняли с занимаемой должности, а номера «Ангары» с текстом «Сказки о Тройке» были изъяты из фондов библиотек.

Пионер №3 1961 г.

Мы подстрелили в джунглях двух свирепых тигров. А может быть, даже трех или четырех, но сосчитать не успели: за нами погнались враги. К счастью, берег океана был недалеко. Маленький плот с брезентовым парусом стоял там, привязанный к колышку. Мы уселись на него и отчалили, оставив противника с носом.

Потом я поглядел в свою подзорную трубу и крикнул:

– Земля! Мы переплыли океан!

Бросили якорь. Причалили к куче бревен, сваленных на берегу, и… стоп! Раз уж у нас появился читатель, надо и ему объяснить, в чем дело. А то он, наверное, читает и удивляется: какие джунгли, какие тигры, какой это океан, если его можно так быстро переплыть? Но ничего тут особенного нет. Мы обыкновенные морские разбойники. Плот у нас всегда стоит наготове перед островом Березовым, скрытый в кустах тальника. Ну и, может быть, читателю станет понятно еще кое-что, если он узнает, что взрослые жители нашего города называют океан не океаном, а речкой Суетинкой. Это смешное название попало даже на географические карты: ведь и географы могут ошибаться. А насчет тигров и джунглей… Гм… Ладно, пусть это останется между нами: мы сами их выдумали.

Итак, мы причалили к бревнам. На берегу нас поджидал шпион Каррамба. Он заговорил, не дожидаясь, пока мы его поймаем.

– Ребята, – сказал Каррамба, – с Капитаном беда! Он куда-то пропал!

– Мишка, – ответил я, – то есть Каррамба! Перестань врать. Капитан сидит на гауптвахте за то, что набил морду Тубусу. Поэтому сегодня игры не будет.

Дело в том, что на нашей улице, кроме разведчиков, пиратов и космонавтов, есть еще футболисты. Это тоже мы. У нас есть Капитан. Его имя Максим, но мы зовем его просто Капитаном. Так удобнее. О нем-то и врал Каррамба.

– Братцы, – говорил он, – правда не вру! Я прибежал к нему, постучался – он молчит. Я во двор – его нет. Я в дом – и там нет. Я в огород. Гляжу – и там пусто. Только повернулся уходить, вдруг кто-то меня за плечо хвать!

Каррамба до того взаправдашно вздрогнул, что и меня на секунду оторопь взяла.

– Ну? – сказал я.

– И вижу, – шепотом продолжал Каррамба, – вижу: держит меня за плечо знаете кто?.. Тетка Тимофеиха!

– Тимофеиха? – переспросил я.

– Тетка Тимофеиха? – повторили Мореход и Охотник.

– Она, – сказал Каррамба. – Не перебивайте! И говорит она мне: «Кого, – говорит, – ищешь, того нет и не будет во веки веков!» Так и сказала. И сразу пропала с глаз. Будто и не было ее вовсе!

Он перевел дух. Мы расхохотались. Охотник ехидно фыркнул:

– Ну и наплел! Пойдем сейчас к Капитану, и если врешь… Понял? Уж лучше сознавайся сразу.

– Не вру, – мрачно сказал Каррамба.

Его просто необходимо было наказать. Мы слезли с плота и морской походкой, вразвалку, пошли вверх по Лунной улице.

От залива Морского Дьявола до капитанского дома ровно полтора квартала. Поэтому я успею кое-что рассказать о тетке Тимофеихе, о мальчишке Тубусе и обо всех неприятностях, которые случились из-за них с Капитаном.

Тимофеиха – странная женщина, это точно. В незапамятные времена, когда никого из нас еще не было на свете, она поселилась в старом доме на нашей улице, и с тех пор никто из соседей в этот дом не входил. Ни с кем она не дружит, ни с кем не разговаривает, даже имени и отчества ее никто не знает, и все так и зовут ее теткой Тимофеихой. Когда мы были совсем маленькими, мы ее очень боялись. Проходишь, бывало, мимо этого дома, а Тимофеиха вдруг откроет калитку, глянет желтыми, кошачьими глазами, оскалит острые, злые клыки – и ты мчишься прочь во весь дух, и все тебе кажется, будто она догоняет тебя со своей вечной палкой в руке, а оглянуться страшно… взрослые говорили, что Тимофеиха нарочно пугает детей. Они сердились на нее за это. А между собой, по секрету от нас, говорили, что Тимофеиха – вообще подозрительный человек. Рассказывали, что кто-то заметил возле ее дома каких-то необычайных и очень пугливых людей, явно приезжих. А кто-то другой видел ночью сквозь щель в ставне таинственный зеленый свет в доме вредной тетки. Я узнал, что этими слухами заинтересовался даже наш участковый милиционер. Но ничего подозрительного он не выяснил. Установил только, что, кроме Тимофеихи, в доме проживает ее племянник мальчишка Тубус, который приехал к ней в гости, и что с пропиской все в порядке.

Но я заболтался, а впереди уже видны открытые окна капитанского дома. О неприятностях, которые из-за Тубуса и тетки Тимофеихи приключились с Капитаном и всей нашей командой, придется рассказать в другом месте.

У калитки я затрубил в рог (для этого отлично годилась моя подзорная труба, склеенная из старой газеты). Никто не откликнулся.

– В крепости спят, – зловещим голосом сказал я. – Захватим ее врасплох. Каррамба, открой ворота!

Каррамба нехотя потянул за веревочку. Калитка бесшумно раскрылась.

– Генералы и фельдмаршалы, вперед!

Мы вошли в маленький дворик, поросший ярко-зеленой муравой. У крыльца увидели велосипед Капитана. Тут же валялась капитанская кепка.

– В дом! – шепотом скомандовал я.

Крадучись, мы поднялись по ступенькам крыльца на застекленную веранду. Пробрались в полутемную прихожую. Тут Каррамба налетел на стул, с грохотом опрокинул его, завопил:

– Вперед! Хватай!

И ворвался в комнату Капитана. В эту минуту он явно сам не верил собственным россказням. Но в комнате никого не оказалось.

На смятой, неприбранной кровати горкой лежали раскрытые толстые книги с карандашными пометками на полях. Книги громоздились и на столе вокруг чернильницы-непроливашки, в которой торчало обгрызенное гусиное перо – новая причуда Капитана. Тут же лежал глобус, лишенный подставки, зато весь разрисованный фиолетовыми маршрутами капитанских путешествий. На стенке поблескивал медный барометр.

Барометр грозил ураганом.

– Он где-то спрятался! Ищите! – шумел я.

– Найдем! – бодро галдели остальные, разбегаясь по комнатам, заглядывая в шкафы, под столы, под кровати.

Знакомые вещи лежали на своих местах. Двери были доверчиво распахнуты. В кухне на тарелке стыли остатки обеда, и все же дом стоял пустой, всеми покинутый. Нам становилось чуточку не по себе.

– Эй, Капитан! – кричали мы, подбадривая себя собственными голосами.

Никто не отзывался. Мы сами не заметили, как перешли на шепот. Пугливо оглядываясь, все вчетвером собрались у входа на кухню. Я сказал:

– А может быть, он…

– Тихо! – прошипел Охотник, схватив меня за рукав. Он кивком указал на кухонное окошко, которое выходило на огород. Окно было открыто. Марлевая занавеска на нем колыхалась.

– Кто-то заглянул в окно, – шептал Охотник, – только это был не Капитан!

* * *

Мы обшарили и двор и огород, но не нашли никаких следов Максима. Там просто никого не было, и это ветер, должно быть, шевельнул занавеску. Если Капитан и спрятался где-нибудь, то слишком уж ловко. Поиски пришлось прекратить.

Мы закрыли все двери и окна и стали по очереди сторожить дом до вечера. А когда родители Максима пришли с работы, мы рассказали им обо всем. Но они только посмеялись. Они решили, что Максим удрал из дому без спросу и теперь боится прийти обратно, а мы, мол, помогаем ему вывернуться. Они сказали, что за это они ему еще пуще зададут.

Но прошел день, потом другой и третий, а Капитана все не было. Его родители здорово перепугались, хотя виду не подавали. Они снова расспросили нас каждого по очереди обо всем, обошли знакомых и родственников, у которых Капитан мог задержаться. Но ничего нового не узнали. И тогда отец Максима все-таки пошел к тетке Тимофеихе. Я сам видел это. Он постучал в ставень, потом в калитку. Никто не отзывался. Тогда он толкнул калитку и вошел. И через несколько минут вернулся, разводя руками.

– Никого нет, – сказал он, – и на двери висит вот такой замок.

Он немножко подумал, закурил папиросу и пошел прямо по улице мимо своего дома. Я знал, куда он идет. Он шел в отделение милиции.

А на следующий день… Это случилось так. Была моя очередь сторожить. Я долго бродил около ворот капитанского дома и вдруг вспомнил о некормленном щенке. «Сбегаю домой минут на десять, не больше!» – подумал я. Но застрял почти на целый час. А когда вернулся, то увидел, что одно окошко распахнуто настежь. Из него, живой и здоровый, высунулся Максим!

– Эй! – крикнул он. – Заходи!

Я влез в окошко. Было видно, что Капитан только что переоделся. На полу у порога валялся смятый и почему-то мокрый костюм, тот, в котором я видел его в последний раз. А дождя, между прочим, в этот день не было.

Максим усмехнулся.

– Ну, – сказал он, – чего глаза-то вытаращил? Хотел я сразу тебе все рассказать, но есть хочу зверски! Я пообедаю, а ты пока сбегай за остальными, идет?